Продумав план уничтожения сразу двух планет, Трэш тут же переключился на мысль заняться животноводством. Расселить часть коров по стабам, среди черноты, с таким расчетом, чтобы им хватало травы. И тогда он навсегда избавится от острой зависимости от перезагрузок.

Еще можно научить зараженных доить скот. На этой базе наладит молочное животноводство, что станет ценным подспорьем к однообразно-мясному рациону.

Говоря проще, внезапно выяснилось, что у терена проявилось свойство, интересное для тех органов, которые контролируют оборот наркотических веществ. Если нервные клетки не погибают от воздействия аэрозоля, они начинают генерировать поток красочного бреда, который тебя всецело захватывает. Чувствуешь в себе силы менять судьбы целых миров одним движением пальца. Можно сказать, наступает высшая степень эйфории.

А потом вырубаешься полностью, погружаясь в кошмар, из которого почти ничего не запоминаешь.

Оригинальный контраст ощущений. Это затягивает тебя полностью…

Трэш, даже приходя в себя, почти не воспринимал реальность. То, что нашептывал ему отравленный мозг, казалось куда интереснее, чем ждать возвращения Второго.

* * *

В очередной раз вырвавшись из океана, воспоминания о котором моментально стерлись, Трэш первым делом подумал, что дожил до слуховых галлюцинаций. А все потому, что поблизости кто-то разговаривал.

На человеческом языке и нормальным человеческим голосом. Без придыхания нехорошего, что вынужден делать Трэш, потому как слова приходится произносить на вдохе, а не на выдохе. Такой уж речевой аппарат у зараженных, по этому симптому можно на ранних стадиях выявлять людей, которым не повезло получить иммунитет.

Голос, кстати, ему сразу не понравился. Дребезжащий, с омерзительными нотками, насмешливый и трусливый одновременно. Порядочный человек так изъясняться не имеет права.

– Ред, да ты только глянь на него. Он еще не подох.

– Юрген, да ты и правда псих, как Медный про тебя сказал. С винтовочной пулей в башке лотерейщики не живут.

– А этот живет. Пузыри из носа пускает кровавые, значит, дышит. Вот ведь урод. Пальни еще разок.

– Я тебе не ксер, я патроны не печатаю. Завали его в мешок. Или забыл уже, как это делается? Ты слишком много на стабе просидел, Юрген.

– Да я бы его завалил, но он носом кверху разлегся, а затылком в грязь.

– Так переверни.

– Ред, я что, на больного похож? Говорю же тебе, он еще не подох. Я не подписывался живых лотеров трогать. Сам его переворачивай, с Банником вместе. Чуть что, так вечно я крайний.

Голос Реда, немногим более приятный, чем голос Юргена, после этих слов стал подозрительно веселым:

– Значит, трогать этого клиента ты не хочешь? Брезгуешь, да? А как же та самочка, которую вы рачком с Мыльным на переезде растянули?

– Шел бы ты в печь вместе со своим Мыльным! – возмутился Юрген. – Меня уже запарил ваш базар не в тему.

– Да ладно тебе. Мы же все понимаем. Тяжело одинокому мужику без доброй бабы. Так ведь, Юрген?

Вместо Юргена ответил третий мужской голос, до этого в беседе не замеченный. Звучал он поприличнее первых двух, но его обладателя вряд ли можно перепутать с интеллигентным человеком:

– Это, похоже, та самая машинка.

– Мад, ты о чем вообще? Какая это та самая? – раздраженным голосом спросил Юрген.

Похоже, его чем-то сильно задели предшествующие слова Реда.

– Ты что, не врубаешься? – тут же ответил Мад. – Та самая, которую внешние ищут. Разве не слышал, что на вечерней передаче говорили?

– С чего ты взял, что это она?

– А ты разве не видишь, что за ней волочится?

– Ворота выдернули где-то и не отцепили. Наверное, под спеком катались. Задрали уже эти обдолбыши. Раз было дело, на встрече чуть с таким не столкнулся, лоб в лоб неслись.

– Сам ты под спеком. Посмотри сюда. Видишь, что она на дороге оставила? Вспахала землю вот этой железякой, как плугом. А что внешние передавали? Ищут грузовик, оставляющий за собой след волочения чего-то тяжелого. Ты ведь сам еще ржал, как конь. Мол, какого хрена грузовики с плугами катаются и на кой оно внешним интересно.

– А ведь точно, это он и есть, – охнул Юрген. – Слышь, Ред, по ходу, эту тачку внешние ищут. Нам за такое награда полагается.

– Угу, – отозвался тот. – До вышки наблюдательной отсюда с час пешком телепать. Там радиотелефон должен быть.

– Эту точку стронги уже раз пять в труху разносили, – сказал Мад. – Сделаем крюк, а получим фигу. В поселок возвращаться надо, там рация есть.

– Да какое в поселок! – взвился Ред. – Мы ведь еще точку на хабар не проверили. Хабар там скорее всего есть, а вот подогреют нас внешние или нет, это еще неизвестно.

– На хрена им вообще эта тачка? – спросил Юрген.

– Так в ней полный кузов флэшек с видео, как ты мертвячек драл, – хохотнул Рэд.

Юрген в ответ начал нести тоже что-то непонятное насчет грузовика, заодно открещиваясь от обвинения в сексуальных девиациях. А Трэш, прислушиваясь к этому трепу, пытался изгнать из головы предательскую муть.

Но даже с ней сумел многое осознать.

Машину обнаружили аборигены. Это несложно понять по первым словам. Говор человека в респираторе не перепутать с речью того, кто не нуждается в средствах защиты органов дыхания.

И это не простые аборигены, а те, которые сотрудничают с экспедиционным корпусом. Трэш с ними в свое время не особо контактировал, но знал, что с базы трижды в сутки мощная радиостанция транслировала важные для союзных туземцев новости и различную ознакомительную информацию. Судя по разговору, здесь, по эту сторону черноты, тоже такое практикуется.

Внешники изучили следы у реки и поняли, что там произошло нечто непонятное и, следовательно, интересное. Скорее всего прямо сейчас их отряд идет по заметному следу, оставленному и на асфальтированных, и на грунтовых дорогах. Туземцы еще не поняли, что надо им навстречу выдвигаться, чтобы надеяться на награду. Не успеть им до поселка добраться, вояки раньше у машины окажутся и объявят ее своей находкой.

Странно, что экспедиционники так долго возятся. След-то и правда заметный. Времени миновало немало, должны были успеть добраться. Или те зараженные, которые нагрянули на перепаханное реактивными снарядами поле, сумели неслабо потрепать солдат и научников. Или их что-то другое отвлекло.

Но в любом случае – это временная фора. Везение имеет свойство заканчиваться. Вояки обязаны найти след, он ведь очень заметный.

И Трэша они тоже найдут. Аборигены его сейчас не видят лишь потому, что в состоянии сна он неосознанно активирует маскирующее умение на полную мощность. Плюс пребывает в полной неподвижности. Туземцы ходят от него в считаных шагах, не подозревая, что почти наступают на громадного невидимку. Створка ворот выручает – не лезут на металл грязными ногами.